каррент || читая заодно ФБ

[Сэниа]

Не, все-таки "Щит и меч" - это вот то самое "Доооктор, а откуда у вас такие картинки" ©

15.05.2013 в 22:20

Пишет  диспенсер:

"Щит и меч" (отрывки из книги)-3
Я знаю, сегодня я всех достала, но я просто обожаю этот роман.

*** (фраза дня!)
— Ну, хватит, — прервала она (Эльза). — Хватит! — Наклонилась и невольно прижавшись к Иоганну, взяла со стула сигареты.
Иоганн пробормотал:
— Странно, лежу на постели с девушкой…

***
— Именно не следует забывать, что сейчас не средневековье, а эпоха цивилизации, которую мы несем человечеству. — Эту фразу Лансдорф произнес почти механически, вспоминая о своей недавней поездке в Берлин.
Там он был на интимном обеде у колченогого Геббельса, этого всемогущего ничтожества, запуганного скандальными припадками ревности своей супруги Магды, — она даже фюреру сплетничает о всех сластолюбивых прихотях своего мужа и провозвестника новой германской культуры.

Полнейший разврат.

***
Они там все в разведках такие?!

Вильгельм Канарис, сын директора Рурской металлургической фирмы, лощеный офицер крейсера «Бремен», приобрел на этой плавучей базе германской разведки специальность, приведшую его ныне к высокой должности начальника абвера.
Канарис считался человеком светским, порой склонным к отвлеченным философским рассуждениям, к которым он прибегал, стремясь уклониться от высказывания прямых и ясных суждений.
Его дружба с начальником гестапо Гейдрихом, тоже бывшим офицером крейсера «Бремен», но уволенным с флота за порочные наклонности, зиждилась не на юношеских воспоминаниях.
Оба они имели все основания бояться, презирать, ненавидеть друг друга.
Руководствуясь своего рода смелостью, смешанной с коварством, они предпочли видимость дружбы откровенной вражде, прощупывающие схватки на короткой дистанции — бою на длинных, но независимо от дистанции эти схватки были в равной степени обоюдно опасны.

***
— Кстати, — осведомился Генрих, — тебя еще не подвергали проверке при помощи агента «чисто арийского авангарда»?
Вайс ответил недоуменным взглядом.
— Это специальный разведывательный отряд партии, состоящий из блондинок, обязательно натуральных, с толстыми косами, уложенными вокруг головы. Они одеты в старопотсдамском стиле, очень скромно: высокие воротники, плотно облегающие блузки, туфли на низких каблуках и никакой косметики. Нацисты выдвинули принцип: германская женщина не нуждается в искусственных красках.
Так вот, этот отряд ариек ставит себе целью проверить максимальное число верноподданных фюрера путем установления с ними интимной близости, в процессе которой они проводят блиц-допрос о политических взглядах.
— Знаешь, — сердито сказал Иоганн, — порой мне кажется, что по отношению ко мне ты взял на себя функции, подобные тем, какие выполняют эти девицы. Ну на черта ты говоришь мне всю эту ерунду?
— Но ты же правоверный, разве может поколебать твои убеждения такая мелочь?
— Нет! — твердо ответил Иоганн. — Мои убеждения только крепнут от твоей болтовни.
— Да? — спросил, сощурясь, Генрих. — Любопытно. — И лицо его приняло неприязненное выражение.

***
Вайс беспощадно ввел Генриха в курс своей командировки, вынудил стать свидетелем чудовищной, страшной процедуры, связанной с проверкой и отбором для экспорта за границу сотен высохших наподобие скелетов детей. Их выкупали родственники.

Все это так подействовало на Генриха, что Вайс стал опасаться, как бы он в припадке отчаяния не покончил с собой или вдруг не начал в упор стрелять из пистолета в сопровождающих их по лагерю представителей охраны и администрации.
Выход был один: отправляясь в очередной концлагерь, Вайс теперь заставлял Генриха оставаться в гостинице, где тот в одиночестве напивался обычно до потери сознания.

Издевается над бедным Генрихом!

Перед отъездом Вайс зашел за Генрихом в гостиницу и застал его в состоянии исступленного отчаяния. Он заявил: или Вайс поможет ему перебить всю эту сволочь, истязающую детей, или он сделает это сам. Если же Иоганн попробует помешать ему, он застрелит его.
— Хорошо, — сказал Вайс, — я помогу тебе. Но сначала лучше помоги спасти детей.
— Как?! — закричал Генрих. — Как?
— В твоем распоряжении еще несколько дней. Только не надо горячиться. Я располагаю сведениями о польских подпольщиках. Свяжись с ними. Я научу тебя, как это сделать.
— А ты?
— Я в таких опасных авантюрах не участвую. Уволь, пожалуйста, — холодно сказал Вайс. — Не хочу, чтобы меня повесили в гестапо.
— Трус!
— Да, — подтвердил Вайс. — И не скрываю этого от тебя.
— А что ты раньше говорил мне? В чем убеждал?
— Видишь ли, — рассудительно сказал Иоганн, — одно дело — критически относиться к тому, что происходит вокруг, а другое — решиться на открытую борьбу, то есть перейти на сторону тех, против кого мы воюем.
— Значит, вот ты какой!
Вайс пожал плечами. Не было у него сейчас сил на другой разговор. Его истерзала, обессилила неодолимая, слепящая ненависть. Он настолько изнемог за эти дни поездок по лагерям, что казалось, самообладание вот-вот покинет его.

@темы: Визуалити, Фильмсы, (С)перто, Флуд

Comments

[диспенсер]

Сэниа, с Тумблера.