флуд || надо уже придумывать обозначение для своих фиков-не-по-Моцартам)))

[senia]

Для Trush.
Я это все таки написала)
Может оно получилось не слишком хорошим, но, боюсь, иначе оно уже грозило бы не получиться вообще.

Название: Дилижанс
Фандом: Престиж
Герои: Анжье. Борден. Стафф для проведения сеансов иллюзиона.
Рейтинг: PG
Дисклаймер: по идее - наверное по фильму. по факту - вообще адский ООС, ни к книге ни к фильму отношения не имеющий я не нарочно. просто без-ООСа они даже рядом сидеть отказывались)))
ЗЫ: ElheminaTsepes, если фильм ты все таки пересмотрела - можешь считать, что это и тебе тоже
PPS: Могла что-то напутать в плане историчности - сорри)) 19 век был давно. Я уже плохо помню вещи более-чем-столетней давности))))

Какой смысл кричать о достижениях человечества и прогрессе, если это самое человечество не способно даже на создание самых малых бытовых удобств для себя.
Повара щеголяют изысканностью блюд, портные щеголяют изысканностью нарядов, архитекторы щеголяют изысканностью линий построек.
И все равно стоит дождю начаться, когда ты в дороге – и ты стоишь посреди грязи, перемазанный злой и голодный. И мечтаешь добраться хоть до какого-нибудь жилья, неважно, насколько красиво оно с архитектурной точки зрения.
Впрочем, передвигаться по той каше, которая всего полдня назад называлась дорогой, сам он не сможет. А значит надо ждать попутчиков. Сейчас он согласен и на дилижанс, и на почтовую карету, до верху забитую бумагами, да даже на колесницу дьявола из ада.

Роберт смотрит на останавливающуюся возле него коляску и понимает, что насчет «любого транспорта» он погорячился. Однако от одного осознания этого факта действительность исправляться не желает. В ней, в действительности, по прежнему наличествуют пытающийся открыть перед ним дверь возничий и потенциальный попутчик, сидящий за этой чертовой дверью среди нагромождения разного барахла, в котором опытный глаз Дантона безошибочно узнает иллюзионистский реквизит, и прожигающий его невозмутимым взглядом. Роберт может поклясться, что в этих глазах таится ехидная ухмылка.
Он уверенно разворачивается, но его плеча касается чужая рука, и знакомый голос спокойно произносит: - Не дури. У тебя нет других вариантов. Давай, давай, садись. Могу пообещать, что не съем.
- Точно-точно, сэр, вот как есть правду вам говорят, - подхватывает извозчик, - до завтрашнего утра вы здесь больше никого не увидите, кроме карет почтовых тут и не ездит почитай ничего.
Нет, похоже, сегодняшний день определенно проклят богами.

В коляске темно и тесно. Пока Роберт пытается устроиться на сиденье, ему на колени падает коробка с картами, которые тут же веером рассыпаются по полу. Его сосед чуть заметно ухмыляется, и молчит. Дантон кривит рот и оставляет кусочки картона лежать там, куда они упали. В конце концов, если он начнет их собирать в такой тесноте – точно уронит куда больше вещей.
Прямо посреди кэба, полностью отгораживая сиденье напротив, стоит зеркало. Большое и таинственно поблескивающее в полумраке. Роберт почти уверен, что часть вещей, лежащих вокруг них отражаются в зеркале как-то не так, по иному. Будь у него возможность – он немедленно попытался бы выяснить, как именно можно добиться этого, но у сегодняшнего его спутника он спрашивать не будет. Черта с два. Ничего и никогда. И так от его присутствия рядом уже начинает почти физически трясти, и рот снова кривится в недовольной, нервной гримасе.
- Я тебя пугаю? – Борден на удивление доволен. Опирается на его плечо, растягивает губы в довольной ухмылке Чеширского кота. – Смотри, на тебе же лица нет.
Дантон вскидывает глаза на зеркало и понимает, что лица действительно нет. Как, впрочем, и всех остальных частей тела. В зеркале сидит только Альфред, и смотрит на него с явным развлечением.
- Какого!?.. – оскорбленно дергается Роберт, - Прекрати устраивать балаган. Я тебе не ярмарочная публика, с которой надо собрать гонорар. Или, – последние слова рвутся уже против его воли, - объясни, как ты это делаешь, черт возьми.
- Любишь чужие профессиональные секреты? – Борден, наконец, позволяет ехидству проявиться в его голосе. Можно подумать Анжье без этого не знал, насколько забавляет этого типа ситуация вынужденного соседства с ним. – За чужие секреты надо платить. Что готов отдать ты? – от горячего шепота в ухо по телу бежит дрожь, и что с этим делать совершенно непонятно. Отражение Альфреда в зеркале смотрит на вас чуть удивленно и довольно, и Роберту интересно, как бы смотрело на это все его отражение.
Или оно просто не хочет это видеть, потому и исчезло.
Бред, черт возьми. Фарс. Горячка воспаленного сознания. Или просто сон.
Горячие руки скользят по шее, ключицам, осторожно тянут воротник рубашки. Альфред в зеркале по-прежнему неподвижен, как статуя, и только глаза горят отчаянным любопытством. Ну да, действительно, когда еще на такое в зеркале полюбуешься. Так, стоп, отражение – все еще там, напротив. А вот руки, же, уверенно лежащие на его бедрах, и горячий язык, рисующий какие-то магические пентаграммы на шее, и чертова неприлично сладкая истома по всему твоему телу – это реальность. Роберт, нервно дернувшись, сбрасывает с себя Альфреда-в-Реальности и требовательно повторяет, стараясь не глядеть ни на него, ни на Альфреда-в-Зеркале: - Ну так что это такое, черт подери?
- Фокус. – ласково улыбается Реальный-Альфред. - Уж тебе ли не знать, что это такое. Хочешь увидеть Престиж? Ты так и не сказал, чем ты сможешь заплатить за это.
Борден протягивает руку к зеркалу, и его отражение наконец-то начинает повторять его действия, предварительно ласково ему улыбнувшись.
Роберт сидит на кресле и не может пошевелиться, глядя, как касается зеркала раскрытая ладонь, и как зеркало идет от этого рябью. Реальный фокусник и отражение сцепляют пальцы. А затем Альфред-в-Зеркале дергает на себя двойника – и вот они уже сидят там, на отражении кресла, вдвоем, в обнимку. И глядят на тебя: один чуть ехидно и жадно, другой – ласково и виновато. А потом один осторожно утыкается носом в плечо другого, а другой бережно ловит подбородок двойника, и уверенно целует свою копию.
Роберту понимает, что сходит с ума, а два зазеркальных миража уже уверенно тянут друг с друга рубашки, и глядеть на это просто невыносимо.
Анжье поднимает ладонь, и касается пальцами зеркала, вдруг на секунду желая, чтоб это безумие затянуло и его, но пальцы ощущают только гладкую холодную поверхность. Отражения у него по-прежнему нет. Сил и нервов нет тоже. Поэтому Роберт, уже сам не понимая точно, что делает, замахивается кулаком на стекло: пальцы будут разбиты в кровь, но может, может…
- Приехали, сэр, Крайстчерч. – возница предупредительно распахивает дверь, и Анжье, вздрогнув, оседает обратно на кресло. – Вы ж сами просили возле первого же города вас и высадить. Сэр?
Роберт взвивается с места, словно птица. Сует в руки кэбмену деньги, почти не считая, рывком подхватывает с полки сумку и вылетает из коляски.
…Почти физически чувствуя спиной две отраженных друг в друге улыбки и взгляда теплых глаз.